«Пена дней» и другие истории - Борис Виан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, поехали! – сказал Жуйживьом. – Вот и делали бы сами.
– В следующий раз именно так и поступлю, – заявил студент. – Где моя одежда?
– Я ее сжег, – сказал Жуйживьом. – Только заразу разносить.
– Что же мне теперь, мать-перемать, так и ходить голым?
– Ну все, хватит! Мне это уже надоело.
– Не надо ссориться, – сказал Атанагор. – Я уверен, какая-нибудь одежда обязательно найдется.
– Эй, ты, старый хрыч, отвали! – сказал студент.
– Так! – проговорил Жуйживьом. – Может, вы наконец заткнетесь?
– Да что же это такое? – спросил аббат. – Раз-два-три-четыре…
– В жопу! – сказал студент. – Катитесь вы все в жопу с вашей галиматьей. В гробу я вас видел…
– Но это неправильный ответ, – сказал Петижан. – На раз-два-три-четыре надо отвечать: всех нас грамоте учили.
– Не тратьте на него время, – сказал Жуйживьом. – Он неуч и дикарь.
– Зато не убийца, как некоторые, – прорычал практикант.
– Разумеется, – сказал Жуйживьом. – Сейчас я сделаю вам укол.
Он шагнул к столу и проворно стянул на студенте ремни; тот не решался протестовать из страха как-нибудь повредить свою новую, залитую воском культю.
– Не давайте ему меня трогать… – взмолился студент. – Он меня сейчас прирежет. Вы даже не знаете, какая это гнусная старая гадина.
– Угомонитесь, пожалуйста, – сказал Анжель. – Мы не хотим сделать вам ничего дурного. Просто надо вас немного полечить.
– Чтобы меня лечил этот живоглот? – вскричал студент. – Мало он мне крови попортил со своим дурацким стулом! Посмотрим, кто теперь посмеется.
– Я посмеюсь, – сказал Жуйживьом и ловким движением всадил иглу студенту в щеку.
Тот резко вскрикнул, тело его обмякло и перестало двигаться.
– Ну вот, – сказал Жуйживьом. – Теперь пора уматывать.
– Он немного поспит и успокоится? – спросил аббат.
– У него впереди вечность, чтобы успокоиться! – ответил Жуйживьом. – Это был закарпатский цианид.
– Активная разновидность? – осведомился археолог.
– Именно так, – подтвердил профессор.
Анжель смотрел, ничего не понимая.
– Что это значит? – спросил он. – Выходит, этот парень умер?
Атанагор потянул его к двери. Аббат Петижан поспешил за ними. Жуйживьом остался снимать халат. Он склонился над практикантом и ткнул ему пальцем в глаз. Тело осталось бездвижным.
– Никто бы не смог ему помочь, – сказал профессор. – Посмотрите сюда.
Анжель с порога обернулся. Бицепс на той руке, где была культя, треснул и раскрылся. Края расщелины вздулись зелеными валиками, и из непроглядных недр зияющей раны били ключом кипящие пузырики.
– Прощайте, дети мои, – сказал Жуйживьом. – Жаль, что эдак вышло. Я не ожидал такого поворота событий. Собственно говоря, если бы Дюдю куда-нибудь исчез, как мы надеялись, все сложилось бы совсем иначе и студент-медик вместе с Баррицоне были бы сейчас живы. Но нельзя войти дважды в одну и ту же реку. Вода течет. И потом… – Он посмотрел на часы. – И потом оказывается, что ты слишком стар.
– Прощайте, доктор, – сказал Атанагор.
Жуйживьом грустно улыбнулся.
– Прощайте, – сказал Анжель.
– И главное, не волнуйтесь, – сказал аббат. – Все полицейские инспекторы – дураки набитые. Может быть, хотите место отшельника?
– Нет, – ответил Жуйживьом. – Я устал. Пусть все будет как есть. Прощайте, Анжель. Бросьте валять дурака. Я оставлю вам свои желтые рубашки.
– Я непременно буду их носить, – сказал Анжель.
Они вернулись в комнату и пожали профессору руку. Потом, пропустив аббата вперед, стали спускаться по скрипучей лестнице. Анжель шел третьим. Он в последний раз обернулся. Жуйживьом махнул на прощание рукой. Уголки его губ выдавали волнение.
XI
Атанагор шел посередине. Руку он держал на плече Анжеля, который шагал слева; справа археолога под руку взял аббат. Они направлялись в археологический лагерь, чтобы забрать с собой Бронзу и навестить Клода Леона.
Сначала никто не разговаривал, но аббат Петижан не умел долго молчать.
– Не понимаю, почему профессор Жуйживьом отказался от места отшельника, – сказал он.
– Я думаю, он больше не может терпеть, – ответил Атанагор. – Всю жизнь лечить людей – и так закончить…
– Но ведь со всеми врачами случается… – сказал аббат.
– Только арестовывают не всех, – заметил Атанагор. – Как правило, они скрывают результаты. А профессор Жуйживьом не хотел юлить и прятаться.
– Но как им удается скрывать результаты? – спросил аббат.
– В тот момент, когда больной должен умереть, они передают его другому врачу, более молодому, – сказал Атанагор. – И так все время.
– Что-то в этой цепи от меня ускользает. Ведь если больной умирает, то кто-нибудь из врачей должен за это ответить.
– В такой ситуации больной нередко выздоравливает.
– В какой ситуации? – снова спросил аббат. – Простите, но я не очень вас понимаю.
– В ситуации, когда старый врач передает своего пациента молодому, – сказал Атанагор.
– Но доктор Жуйживьом не был старым врачом… – заметил Анжель.
– Лет сорока, сорока пяти… – прикинул аббат.
– Да, где-то так, – согласился Атанагор. – Просто ему не повезло.
– Но ведь во всем мире каждый день люди убивают людей, – сказал аббат. – Я не понимаю, почему он отказался от места отшельника. Религия для того и придумана, чтобы покрывать преступления. В чем же дело?
– Вы правильно сделали, что предложили ему, – сказал археолог. – Но он слишком честен, чтобы согласиться.
– Экая дубовая голова! Ну кто заставляет его быть честным! – подивился аббат. – Что с ним теперь будет, а?
– Вот уж чего не знаю… – пробормотал Атанагор.
– Он уедет отсюда, – сказал Анжель. – Он же не хочет, чтобы его схватили. Заберется в какое-нибудь захолустье.
– Давайте поговорим о другом, – предложил Атанагор.
– Великолепная идея, – обрадовался Петижан.
Анжель не ответил, и все трое продолжали путь молча. Порой они наступали на улиток, и тогда из-под ног брызгал желтый песок. Тени их скользили за ними – крошечные, вертикальные. Эти тени можно было заметить, только расставив ноги. По загадочной случайности тень аббата поменялась местами с тенью археолога.
XII
Луиза:
– Да.
Франсуа де Кюрель. Львиная трапеза. Изд. Г. Грес, акт 4, сцена 2, с. 175
Профессор Жуйживьом бросил вокруг себя прямолинейный взгляд. Кажется, все в порядке. Только тело практиканта на операционном столе продолжало кое-где лопаться и пузыриться. Убрать его – и все. В углу стоял внушительных размеров оцинкованный бак. Жуйживьом подкатил к нему операционный стол, скальпелем рассек ремни и вытряхнул тело в бак. Вернувшись к этажерке, уставленной бутылками и склянками, профессор выбрал две из них и вылил содержимое на разлагающиеся останки практиканта. Затем открыл окно и покинул помещение.
Очутившись в своей комнате, профессор сменил рубашку, пригладил перед зеркалом волосы, проверил, в порядке ли бородка, и начистил ботинки. Он открыл шкаф, нащупал стопку желтых рубашек и бережно перенес
